Я не хочу, чтобы она умерла... Я согласна, чтобы моя девочка стала подопытным лягушонком, подопытным кроликом, только бы она выжила. (Плачет) Десятки писем написала... О, Господи!
Пока она не понимает, но когда-нибудь нас спросит: почему она не такая, как все? Почему её не сможет полюбить мужчина? Почему ей нельзя родить ребёнка? Почему у неё никогда не произойдёт то, что происходит у бабочки... у птицы...у всех, но только не у неё... Я хотела... Я должна была доказать... Чтобы... Я хотела получить документы... Чтобы она выросла и узнала: это не мы с мужем виноваты... Не наша любовь... (Снова старается не заплакать.) Четыре года воевала... С врачами, с чиновниками... Стучалась в высокие кабинеты... Только через четыре года мне выдали медицинскую справку, подтверждающую связь ионизирующей радиации (малых доз) с её страшной патологией. Мне отказывали четыре года, мне твердили: «Ваша девочка - инвалид детства». Какой же она инвалид детства? Она - инвалид Чернобыля. Я изучила своё родословное древо: не случалось у нас в роду такого, до восьмидесяти-девяноста лет все жили, мой дедушка - до девяносто четырёх. Врачи оправдывались: «У нас - инструкция. Подобные случаи мы пока должны оценивать, как общее заболевание. Вот через двадцать-тридцать лет, когда накопится банк чернобыльских данных, начнём связывать болезни с ионизирующей радиацией. А пока медицине и науке об этом мало что известно». Но я не могу ждать двадцать-тридцать лет. Хотела подать на них в суд... На государство... Меня называли сумасшедшей, смеялись, мол, такие дети рождались и в Древней Греции. Один чиновник кричал: «Чернобыльских льгот захотела! Чернобыльских денег!» Как я не потеряла сознание в его кабинете...
Они не могли понять одного... Не хотели... Мне надо было знать, что это не мы с мужем виноваты... Не наша любовь...(Не выдерживает. Плачет.)
Это девочка растёт... Всё равно девочка... Не хочу, чтобы называли фамилию... Даже соседи наши... На одной лестничной площадке всего не знают. Надену ей платьице, заплету косичку: «Катенька ваша такая красивая», - говорят они мне. А сама я так странно смотрю на беременных женщин... Как будто издали... Из-за угла... Не смотрю, а подсматриваю... Во мне смесь разных чувств: удивления и ужаса, зависти и радости, какой-то даже мстительности. Как-то словила себя на мысли, что с тем же чувством смотрю на беременную соседскую собаку... На аистиху в гнезде...
Моя девочка...»
Это монолог Ларисы З., матери (Стр. 76-79, Светлана АЛЕКСИЕВИЧ)
«В нескольких сёлах измерили щитовидку взрослым и детям: в сто, в тысячу раз выше допустимой дозы. Была у нас в группе женщина. Радиолог. С ней случилась истерика, когда увидела, что дети сидят в песке, играют. Проверили грудное молоко - радиоактивное...» (Стр. 146)
«Уже два года скитаемся мы с моим мальчиком по больницам. Ни читать, ни слушать о Чернобыле не хочу. Я всё видела...
Маленькие девочки в больничных палатах играют в «куклы». Куклы у них закрывают глаза, куклы умирают.
- Почему куклы умирают?
- Потому что это наши дети, а наши дети жить не будут. Они родятся и умрут.
Моему Артёмке семь лет, а на вид ему дают пять.
Закроет глаза, и я думаю, что уснул. Заплачу: он же не видит.
А он - отзывается:
- Мама, я уже умираю?
Заснёт и почти не дышит. Я стану перед ним на колени... Перед кроваткой...
- Артёмка, открой глаза... Скажи что-нибудь...
«Ты ещё тёпленький...» - думаю про себя.
Откроет глаза. Опять заснёт. И так тихо. Как умер.
- Артёмка, открой глазки...
Я не даю ему умереть...» (Стр. 134)
«Недавно в газетах опубликовали, что в девяносто третьем году только у нас, в Белоруссии, женщины сделали двести тысяч абортов. Основная причина - Чернобыль. Мы уже везде живём с этим страхом...» (Стр. 153)
«Население получало дозы в десятки тысяч раз больше тех, что получают солдаты, охраняющие районы испытаний ядерных бомб. Ядерные полигоны. В десятки тысяч раз!» (Стр. 186)
И вся эта официальная ложь, замалчивание трагедии пишется в то время, когда уже погибли первые дети у жён мужественных пожарных, тушивших ЧАЭС.(Начало книги Светланы АЛЕКСИЕВИЧ настолько страшное, что не поднимается рука повторить уже раз написанное). Сейчас столько публикаций о влиянии повышенных доз радиации на генетический аппарат новорождённых, что складывается впечатление будто бы мы живём на другой планете. Той планете, где нет подобных «писателей», не имеющих дара предвидения заглянуть дальше собственного носа, а вещающих лишь о благополучии во всех делах. Такие попытки «успокоить» общественное мнение оборачиваются людским горем. Для чего же тогда существует радиационная медицина, если руководящие медики напрочь вдруг забывают об отдалённых (на целых девять месяцев!) последствиях облучения?
Где начальству нужно - там Вы молчите, а где Вам дают волю, там Вы готовы «защитить» всех беременных от домашних родов. Если Вы не готовы защищать грядущие поколения России, то как Вы можете должным образом защитить сиюминутные роды? В своё время Главный врач Санэпиднадзора в передаче ТВ «Планета здоровье» 4-го канала от 12.10.95 года сказал: «Россия является самой облучаемой нацией в мире», добавив при этом «На нашем горьком опыте научатся другие».