3 января 1993 года дежурный профессор ОБУХОВ с остекленевшими глазами и дрожащими после новогодних торжеств руками проделал эту процедуру необыкновенно больно. На следующее утро Татьяна проснулась в собственной моче, которая выделялась совершенно бесконтрольно. Местными врачами был поставлен диагноз - свищ, но очевидная связь с деянием г-на ОБУХОВА деликатно обходилась.
В дальнейшем, вместо интенсивного лечения Татьяну из больницы... выписали. Доцент ЛУКИН уверенно сказал, что «это пройдёт». Вот так, само возьмёт - и пройдёт.
Не прошло. Более того, мужу Татьяны в нарушение врачебной этики было сообщено, какой именно орган удалён у его жены. Муж выгнал Татьяну из дома и подал на развод. По его словам, он хотел жить с нормальной женщиной. ...»
Может быть там, в 7 роддоме города на Неве, стоит открыть филиал то ли медвытрезвителя, то ли факультета повышения квалификации для сотрудников? Или, как говорил Михаил ЖВАНЕЦКИЙ, «может быть, в консерватории что-то подправить»?
Может быть пьянство в родильном доме - досадная случайность? Нет, это закономерность! Пьянство на рабочем месте это суровая действительность постсоветского пространства. Плохо, когда идёт производственный брак. Совсем недопустимо, когда от этого страдают рожающие женщины и гибнут ни в чём не повинные младенцы. Вот что пишет журналистка Марина ГРИДНЕВА в статье «Роддом - убийца», опубликованной в газете «Московский комсомолец» от 1 ноября 1998 года.
«... Катю сразу повезли в родовую палату. Валентина Васильевна напряжённо ждала известий от дочери и мысленно молилась Всевышнему. Через несколько часов напряжённого ожидания к ней наконец-то спустилась акушерка.
По одному виду этой «сестры милосердия», похожей больше на бабку-повитуху, женщина поняла, что что-то не так. На отёкшем лице акушерки светился огромный синяк, что явно свидетельствовало о её недобром здравии. «Неужели эта ужасная женщина принимала роды у моей дочери?!» - мелькнуло тогда в голове Валентины Васильевны.
- К сожалению, плод скончался,- монотонно произнесла акушерка.
- Нет. Не может быть,- в висках Валентины Васильевны неприятно застучало.- Где моя дочь?
- Не волнуйтесь, ваша дочь жива.
- Господи, да как же мне не волноваться?! - на глазах женщины выступили слёзы. - Могу я к ней пройти?
- Пожал-лста,- всё так же монотонно проговорила медработница.
Валентина Васильевна почти вбежала в палату.
- Мама, он умер, умер ...- только и смогла прошептать Катя.
Мать не знала, что ответить дочери и чем её успокоить. В памяти всплыли ужасные подробности многочисленных рассказов соседок, которые заканчивались всегда одной и той же фразой: «Это родильное отделение - скорее морг, чем роддом». Валентина Васильевна тогда не придавала этим сплетням большого значения. Теперь же она точно знала, что это не сплетни. Здесь умер её внук. И умер не своей смертью. Его убили. Эти люди в белых халатах, называющие себя врачами.
- Я этого так не оставлю,- еле слышно проговорила Валентина Васильевна то ли акушерке, то ли себе. - Покажите мне историю родов моей дочери.
- Придётся подождать. Мы ещё не заполнили карту,- пробормотала медсестра.
- Как не заполнили? Прошло уже три часа, как умер ребёнок. Вы же должны фиксировать всё сразу! - возмутилась женщина.
После неприятных препирательств Валентина Васильевна всё же получила историю родов Кати и прочитала, что новорождённый ребёнок умер вследствие «обвития шеи пуповиной». Данных о проведении хоть каких-то реанимационных мероприятий в карте не было. Кроме того, было неправильно указано время рождения и время смерти ребёнка.
- Да вы что? Ему же можно было помочь! Вы же даже не пытались реанимировать его! - крик души был адресован акушерке.
Но та, похоже, ничего не слышала. Ушла в себя, рассматривая ссадину на лице.
Несколько позднее выяснилось, что принимавшая у Кати роды акушерка ... потеряла сознание и свалилась на пол чуть ли не в самый ответственный момент. И это не было случайностью. Медсестра занемогла, как оказалось, задолго до Катиных родов и чувствовала себя просто ужасно (не исключён похмельный синдром). Со стороны же руководства было просто преступлением допускать до принятия родов такую, мягко говоря, нездоровую акушерку.
Судмедэкспертиза позже установит, что «при проведении родов врач-акушер неадекватно оценила активность родовой деятельности, что обусловило неполный объём лечения и привело к отсутствию её полноценной регуляции. Обследование проведено не в полном объёме, отсрочена реанимационная помощь, необоснованно назначено внутривенное капельное вливание синтомицина во втором периоде родов с целью ускорения изгнания плода.»
К слову сказать, это был не первый ребёнок, умерший на руках именно этой невежды-акушерки.
Всё это Валентина Васильевна узнает потом. Через год. Она также узнает, что до гибели её внука (апрель 1997 года) здесь за полтора года умерли уже 35 младенцев и 10 рожениц. До конца 1997 года, пока Валентина Васильевна стучалась в двери различных инстанций, в этом родильном отделении умерло ещё 9 грудничков. А в первой половине 1998 года - ещё 13 новорождённых.