Первые отклики
были на удивление благоприятными. Казалось, все шло слишком хорошо, и это
меня тревожило.
После первых относительно благоприятных откликов началась травля. Мои
партнеры по клинике расторгли наши отношения, обвинив меня в
непрофессиональном отношении. В течение целого года моя карьера висела на
волоске. Я не мог работать легально, пока обвинения не были сняты. Лишь
десять месяцев спустя суд снял с меня все обвинения за отсутствием
свидетельств, и я смог вновь приступить к работе.
Но трудно было найти пациенток. Я не мог понять, почему, пока кто-то не
объяснил, что на меня анонимно донесли в Центральный Медицинский Совет, как
на сторонника жестокого обращения с женщинами! Мужья звонили мне и отменяли
назначенные их женам приемы. Беременные женщины пробегали мимо моей двери,
словно их кипятком ошпарили. Но несмотря на все это, я был доволен. Я знал,
что не являюсь дутым авторитетом, а обладаю подлинными знаниями.
По совету друзей я подал заявление на кафедру акушерства в один из
университетов, где были вакансии. Был получен отказ. В это время пошатнулось
мое здоровье. Давали знать о себе старые раны, полученные на войне.
Передвигаться я мог только с трудом при помощи палок и, посещая пациенток,
кое-как преодолевал лестницы, опираясь на руки и колени.
Были и надежды, и разочарования. Со временем моя практика возродилась,
достигнув еще большего расцвета, чем во времена нашей коллективной работы.
Несколько раз в неделю в моем распоряжении был второй офис на Харлей стрит в
Лондоне.
Количество приглашений на лекции по акушерству начало увеличиваться. В 1933
году я сделал доклад на Британском Конгрессе по акушерству и гинекологии,
который назвал "Профилактика страха". Меня приглашали на религиозные сборища
и на собрания медицинских групп. В своих выступлениях я делал акцент на
значении при родах роли мужа и всей семьи. Дважды до 1936 года я выступал на
конференциях католических священников. Один из докладов "Физиологические
аспекты материнского благополучия" был прочитан в марте, другой - в июле, он
имел заголовок "Материнское счастье" и посвящался все той же теме - как
многое в эмоциональном состоянии жены зависит от поведения мужа.
Мне предлагали написать главу в учебнике профессора Франсиса Джеймса Брауна
"До- и послеродовой период", который был издан в 1935 году. Исключая мою
венную книгу, это был первый случай опубликования для широкой публики методик
мышечного расслабления и тезисов, касающихся причин возникновения боли при
родах.
Пришло обнадеживающее письмо из Америки, датированное 29 июня 1936 года, от
доктора Джозефа Ди Ли, заслуженного профессора акушерства из Чикагского
университета:
"Благодарю Вас за книгу ("Естественные роды"), которую Вы так любезно
надписали мне.
Я уже начал ее читать, так как получил один из первых напечатанных
экземпляров. Я согласен с большей частью выдвинутых Вами тезисов.
Возможно, Вам будет интересно узнать, что я дал почитать Вашу книгу доктору
Паулю де Круифу. Он неоднократно ссылается на нее в своих статьях,
опубликованных в журнале для женщин.
Я хочу включить некоторые Ваши идеи в следующее издание моей книги по
акушерству, которая, возможно, будет готова где-нибудь к 1938 году. С
наилучшими пожеланиями..."
Это письмо побудило во мне желание написать более подробную книгу на ту же
тему. Доктор Джонсон Абрахам заверял меня, что Хайнманн опубликует ее, а
доктор Браун любезно предложил ее отредактировать.
Когда в 1938 году вышла в свет книга Ди Ли, он писал: "Сменятся тысячи
поколений, прежде чем мы сможем вернуть женщин к тому, что Грантли Дик-Рид
называет "Естественными родами".
Прочитав эти слова, я подумал, что будет лучше всего подготовить мою новую
книгу в форме учебника для женщин, и снова я проводил ночи напролет, корпя
над своими заметками. Я был уверен, что если жив старый и уважаемый мной
акушер, который когда-то не принял моего учения, он наверняка бы изменил свою
точку зрения. Как я узнал позже, перед смертью он действительно начал
называть мои принципы благоразумными и интересовался, не мог бы я
поторопиться с выпуском новой книги. К сожалению, прочитать ее он не успел.
Моя возрастающая практика и лекционная деятельность замедлили работу над
книгой, но снабжали меня новым материалом. Однажды я читал лекцию в большом
загородном центре.