Вначале придумался герой — маленький шарообразный человечек, прозрачный и сверкающий, появившийся в после дождя. Вместе с Ксенькой мы сочинили ему имя, чем-то напоминающее этот дождливый беспокойный день: Чум-Бурум. Он поселился на ветке старой березы — его туда занесло ветром, пел по утрам песни, питался росой и дождевыми каплями, дружил с Медведем и Зайцем. С ним случалось множество приключений. Одно из них должно случиться сейчас. Какое?
— ...А вот и берлога. Медведь обрадовался гостям, давай их угощать медом и малиной, сушеными грибами...
— Вареными, — поправляет меня Ксенька.
— Да, конечно, вареными, — соглашаюсь я. — Потом они пошли на соседнюю полянку и там… Там разворачивается чуть ли не всеобщий лесной праздник. Чум-Бурум, конечно, в центре внимания, он лучше всех поет, в танце выше всех прыгает. И, увлекшись, начинает смеяться над косолапым Медведем, у которого так не получается, потом над лопоухим Зайцем и над всеми остальными. Его увещевает Дятел, но Чум-Бурум и ему говорит обидные слова. Все отворачиваются от Чум-Бурума, убегают, он остается один, бредет домой по темной лесной тропинке, просит у Ветра: «Подуй, пожалуйста, мне быстрее домой надо!» Но Ветер тоже от него отвернулся. Заночевав под кустом, он утром отправляется дальше, прыгая с тропинки на травинку, с листка на куст, но трава и листья вдруг под ним желтели, сворачивались и осыпались. А птицы улетали прочь. Вскоре весь лес вокруг него превратился в скопище голых молчаливых деревьев. Печальный Чум-Бурум ходит меж них и думает: «Хоть бы кто-нибудь живой!» Наконец, на пожухлом листке он видит ослабевшую замерзшую бабочку, отогревает ее, поит росой, рассказывает свою историю. Бабочка, ожив, летит, показывая ему дорогу, выводит его из мертвого леса на зеленую поляну, где он видит своих друзей, у которых, конечно же, просит прощения... И лес, зазвенев, оживает. Начинают петь птицы. Теплый Ветер подхватывает Чум-Бурума...
Я замолчал. Ксенька лежала тихо, не шевелясь. Я решил: уснула, не дождавшись конца. Но тут она спросила:
— А что было потом?
— Потом ветер принес его на березу.
— А Заяц и Медведь как же?
— Они простили его.
— А если бы не простили?
— Чум-Буруму было бы очень плохо. Одиноко. Вздохнула, попросила:
— Папа, посиди возле меня.
Сел. Она взяла мою руку, положила ладонью вверх под щеку, прижалась к ней.
— А я не буду обидно смеяться ни над бабушкой, ни над дедушкой, ни над папой, ни над мамой и ни над кем... Никогда - никогда!
Говорят, перед сном у человека «работает» долгосрочная память...