Возможно, начитавшись санбюллетеней, не спросив у собственного тела и, наверняка, у главного виновника, а теперь страдальца поневоле (я имею в виду мужа).
Ну вот, а теперь, справившись со всеми оговорками, я могу со спокойной душой рассказать близким мне по духу подругам, что это такое было для меня естественное рождение.
Всё было вроде как обыкновенным, и вместе с тем — каким-то волшебным. Словно судьба невидимой рукой направляла все наши действия. Это было видно по обстоятельствам. Когда, например, в больнице у меня нашли девочку, я недоумевала недолго, потому что хотела сына, и знала, что так оно и будет. И когда перед самой поездкой услышала от врача: «Мужчина там» — полетела домой как на крыльях. Ведь это было второе из браслета обещанных мне Богом желаний, что начали сбываться. Первое — это ребёнок от любимого.
А следующее — это срок родов, который я вычислила сама, ведь кому как не мне известны были все обстоятельства этого дела. Поэтому дата, названная врачихой, пролетела куда-то мимо моего подсознания и в должный момент не возымела своего спонтанного воздействия.
В свой час мы сели в поезд и, благополучно минуя названную дату, подъехали к городу Симферополь, откуда в переполненном автобусе, с оснащением, пригодным для боевых действий в пустыне, прибыли на долгожданное побережье Черного моря, в тихий и уединенный маленький грот (таким он казался нам тогда). Я помню, как сняла мокрые тапочки и шла по кромке моря, по самой воде, вдыхая непривычными легкими густой йодный запах (мне и дома снился уже запах моря). Начинало темнеть, а у нас ещё не была готова палатка.
Чтобы не томить долгими ожиданиями, сообщаю сразу — он родился этой же ночью, перед самым рассветом. Он не хотел больше ждать — ведь жильё было готово, а рисующиеся мне роды в голубой прозрачной воде под ласковым солнышком, те, которые служили мне учебным пособием в видеофильме, видимо, не входили в его планы. Я прекрасно помню каждую минуту происходящего вокруг, кроме мгновений самых сильных схваток. На гребне этой волны нас просто не было на том месте, мы с малышом были в каком-то действе, древнем как мир и закручивающем по спирали в великий танец, который, если не изучить заранее, может здорово напугать, обезоружить и обессилить. Не стану привирать — всё было поначалу не так уж прекрасно. Я не хотела верить, что это пришли роды, но вид вдруг всерьёз проснувшегося будущего отца напомнил мне о реальности. Когда женщина оттягивает эту работу, которую неминуемо придётся выполнять, она не управляет своей болью, боль начинает управлять ею, бесхозно мечется в теле, сводя его с ума. Не сразу сообразишь, особенно без должной подготовки, как правильно обуздать энергию для родов, и в первые минуты я забыла обо всём, чему меня учили. Но так было лишь в начале. Тогда, несмотря на мои вскрики сквозь недоумение и боль, что мы справимся сами и никто нам не нужен, мой мужчина побежал за людьми. С лесистой горы ко мне спустились духовные акушерки из Днепропетровска, они с трудом убедили меня выйти из палатки, я даже не помню, как оказалась безо всего на берегу у большого камня — всё слишком сильно не походило на воображаемые мною раньше картинки.
Но тут всё изменилось. Когда Наталья (это моя акушерка) мягким и уверенным голосом произнесла первые слова, я вдруг разом вспомнила, для чего была вся эта подготовка и зачем я ездила в Москву. Я быстро собралась — сосредоточенность была такая, какую не встретишь в обычной жизни. Закрыв глаза, я действовала в потоке энергии не как потерявшийся странник, которому больно и страшно, а как хозяйка положения... Отныне для меня не существовало ничего, кроме спокойных и убеждённых фраз Наташи, они были моим ориентиром в океане родов. Теперь это был не хаотический процесс, лихорадочно выбрасывающий драгоценную энергию, столь нужную рождающемуся малышу. Энергия была нашей, подчинялась и, направляясь в заданное русло, своею мощью тянула маленького человека вниз, к выходу на свет Божий. И ещё была свобода движений, я могла бегать, скакать, крутиться на месте — ведь мне ничто не мешало. И я с яростью и удовольствием вцеплялась пальцами голых ног в холодную гладкую гальку берега, вставала на четвереньки и загребала ладонями мелкие камешки, а к большим и шершавым прислонялась щекой. Природа была участницей появления на свет человека, и тут же находился его отец, на шее у которого мы провисели большую часть периода потуг (так поступали еще в старых русских деревнях). Он на мгновение вывел меня из транса, чтобы показать единственную звёздочку на черном южном небе — она смотрела прямо на нас, и показалась мне маленьким ангелом-хранителем. На залитой лунным светом площадке ещё были акушерки, которых я не видела, а только слышала их добрые слова: «Какая ты сейчас красивая!» Наталья следила за ходом родов, и мы запели, удерживая вибрацию звука в нужном направлении...
И вот он родился — к этому времени уже начинало светлеть. Я сказала: «Ой, девчонки, сейчас вся порвусь», и подхватила недовольного кричащего богатыря у самой гальки. «Четыре часа пять минут» — произнесла Наташа. Он был такой настоящий! То есть, я, конечно, знала, что должен появиться ребёнок, но не думала, что это будет так здорово. Мы не знали, куда его деть. Мы сунули его отцу, а потом я вспомнила, что хотела водного ребёнка, и мы побежали с ним к морю. Мы окунули его в прозрачную рассветную волну. Меня трясло. Мне объяснили, что так по инерции выходит оставшаяся энергия. Я совсем забыла о плаценте, и тут из моря принесли ведро холодной воды и вылили его на меня. Плацента вышла мгновенно, я даже опомниться не успела.
С двенадцати ночи до четырёх. Мне роды показались мгновением, а мужу сутками.