На сознательном уровне отцом ее будущего ребенка должен был стать гинеколог. От всего этого я ощутила себя ребенком, который подсматривает в спальне за родителями. Гинеколог все время спрашивал г-жу А.: «А что же думает твой аналитик?» — как будто знал о си-туации, в которой оказались мы вчетвером. Я была в трудном положении. Мой гнев на коллегу, который предал доверие пациентки, был так силен, как если бы это был отец, уступивший заигрыванию маленькой дочери. Много раз я чувствовала искушение по-звонить ему, как мать, запрещающая отцу издеваться над ребенком. Но я не могла пре-дать доверие пациентки. Я была осуждена на бессилие, импотенцию, как г-н А.
Я стала подозревать и в конце концов интерпретировала, что отыгрывание г-жи А. было связано с ее детскими заигрываниями с отцом и с бессознательной тревогой за эди-пальный триумф (в фантазии) над своей матерью, который должен был закончиться за-чатием запретного эдипального ребенка. Ибо в желании маленькой девочки забереме-неть всегда присутствует порыв «украсть» отца у матери, как г-жа А. крала гинеколога у его жены. Таким образом, естественное любопытство и тревога г-жи А. по поводу анонимного донора, от которого ей предстояло зачать, оживляли ее детское желание иметь ребенка от отца, украв это у матери. Зачать г-же А. так и не удалось, словно для ее бессознательного любой ребенок, зачатый ею, свидетельствовал о запретном, на-груженном виной половом акте: в текущей реальности — с гинекологом, в детской фан-тазии — с отцом. Интерпретация ее трудного положения в прошлом и в настоящем (при переносе) помогла ей оплакать утрату обоих родителей и ребенка, которого она так хо-тела. Анализ помог ей бросить бесполезное осеменение, которое не приводило к бере-менности.

Клинический случай 2
Вторая пациентка, г-жа В., уже несколько лет проходила у меня анализ. Она не предо-хранялась много лет, но беременность не наступала. Большая часть нашей совместной работы была направлена на ее ощущение своей неадекватности, зависти к мужу и пре-зрению к нему, если ему случалось не дотянуться до тех стандартов, которые она уста-новила для него, идеализируя своего отца. Ее муж был симпатичным, интеллигентным, но пассивным; он был глубоко привязан к жене и по-матерински нянчился с ней.
Зависть г-жи В. к нему выражалась в том, что она исподволь порочила все, что бы он ни делал. Она бессознательно повторяла мать — та тоже чернила отца в ее детстве. Г-н В. был потентен, как и отец г-жи В., но был в глубоко подавленном состоянии и сам искал аналитической помощи. Наша работа с г-жой В. в основном сосредоточилась на ее скверном образе Собственного Я, и на том, что она не получала удовольствия от своей женственности и женского тела.