body

Меню сайта

Использование тела женщиной

 
Мой контрперенос был эмоционально напряженным, временами почти невыносимым, но меня поддерживали наши многолетние отношения с г-жой В. и знание других сторон ее личности. Это была фаза совместного приятия реалий концлагеря, описанная Грюбрих-Симитис (1984). Испытав меня достаточно и оценив мою способность понимать ее при переносе, как понимали ее мать и сестра в Аушвитце, г-жа В. смогла лечь на кушетку, войти в анализ полностью и принять удар аффективных реакций, с которыми она прежде не входила в соприкосновение. Много раз она высказывала мое собственное чувство, что все это так больно, что лучше бы мы и не начинали, но, помимо того, она знала, что ей никогда не будет хорошо, если мы не будем продолжать. Когда окрепло ее Эго, у нее восстановились ее собственные аффективные реакции, напряженность моего контрпере-носа уменьшилась, и пошел более классический анализ.
Стало ясно, что г-жа В. всегда жила в двойной реальности (Кестенберг, 1982): лагеря и своего настоящего. Лежание в постели с задернутыми занавесками конкретно воспро-изводило ее жизнь в лагере. Ей были недоступны ни сновидения, ни фантазия, чтобы справиться с прошлым или принести облегчение. Она глядела на своих дочек, голышом бегущих в ванную, а у нее перед глазами вставали другие дети, бегущие в газовую ка-меру Аушвитца. Обширная травматизация, которую она перенесла подростком, нарушила функции ее Эго, аффективную и символизирующую, а кроме того — восприятие прохождения времени. Теперь перерыв на выходные, включающий отделение («разлу-ку»), стал для нее трудновыносимым; она аффективно проживала заново часть своего травматического прошлого. По временам она вынуждена была выбегать из людных ма-газинов, чувствуя, что задыхается, что ей хочется карабкаться вверх по стене, как это было с людьми в газовой камере. Г-жу В. один раз на самом деле вытащила из бараков газовой камеры одна из капо, которую умолили мать и сестра. В выходные словно вновь прокручивалась ее фантазия о газовой камере, из которой я должна спасти ее, но могу и отправить туда, как преследовательница-капо. Спать г-жа В. могла только с помощью сильнодействующих снотворных.
Наша работа шла вперед, и к г-же В. возвращалась ее красота и уверенность в своей сексуальной привлекательности. Она стала откровенно враждебно и презрительно от-носиться к своему темноволосому психиатру (который и направил ее ко мне), когда он уменьшил частоту ее посещений, потому что ей стало лучше. Ее перенос на него словно повторял ее чувство унижения: каким бы красивым ни было ее тело девушки-подростка, она не могла отрицать ни реальность родительской постели, ни того, что Ангел Смерти не предпочел ее матери и сестре. Оговорившись, она назвала своего психиатра «доктор Менгеле».
 

 

 

 

 
Hosted by uCoz