Теперь мы разглядели катастрофу, которая грозила, если ей станет лучше от анализа. Если она сможет принять своих родителей как хороших и способных приносить друг другу удовлетворение (аналогично тому, как ей нужно и невозможно было принять аналитика и себя как хороших и способных к взаимно удовлетворяющим отношениям), тогда ей придется столкнуться с глубочайшим чувством вины за всемогущественную фантазию, разрушившую их брак. Отсюда следует, что в своей всемогущественной фантазии она разрушала также свой собственный анализ. За эту садистскую фантазию, которую она никогда не подавляла, она платила своей жизнью. Сознательно желая достичь взрослых отношений, биологически зрелой женской идентичности, академических успехов, она могла бороться за выполнение своего желания, но сама себе отказывала в этих достижениях. Она еще могла оставаться в живых, но не позволяла себе жить, так как чувствовала, что и ее мать никогда ей этого не позволяла.
Стало ясно, что невытесненная инцестуозная сексуальная фантазия (принадлежащая доэдипальной и эдипальной фазе) владела и распоряжалась жизнью г-жи X . Садистское наслаждение, содержащееся в этой могущественной фантазии и в удовольствии от того, что она вредила матери в утробе и причиняла ей боль, влекло ее к выбору чернокожих сексуальных партнеров, физически непохожих на отца, причем таких, которые не хотели детей. Этим путем она разрешала свои амбивалентные желания, возлагая от-ветственность на партнеров. Таким образом, она могла абортировать нерожденного ре-бенка, который, кроме вышеназванного, тайно представлял собой эдипального партнера — покойного отца, больного раком, которого она могла абортом разрушить вновь. Сновидение и ассоциации на него, последовавшие за анализом этого материала, открыли нам следующий аспект ее дилеммы. После нашего совместного решения завершить анализ за год (так как г-жа X . должна была вернуться в свою страну) ей приснилось, что она решила сделать аборт. Это было тем более примечательно, что наяву она более не желала ни забеременеть, ни сделать аборт. И вот ей снилось, что после аборта врач показывает ей плод и дает его кровь для теста на родительство. Это выглядит ужасно, но врач делает это, чтобы помочь ей. В ее ассоциациях проявилось, что плод был раковой опухолью, внутренним представителем отца, которого она не могла оплакать и позволить ему уйти, упокоиться с миром. Ни один сексуальный партнер не мог заменить его, так как эмоциональное отделение от отца подтвердило бы его разрушение, аналогично тому, как отделение от матери было бессознательно уравнено со смертью. Плод, который можно было разрушить абортом и заменить новым, был конкретным телесным представителем обоих родителей, которых она и любила, и ненавидела.