Пациентки или не ложились спать, пока не валились с ног, или пользовались сильным снотворным, что лишало их способности вспомнить сновидение.
Впервые я встретила г-жу В., когда была еще молодым врачом. В те времена очень мало было известно об эмоциональном воздействии Катастрофы на выживших. У г-жи В. был весьма положительный перенос на меня, так как моя забота об ее теле позволяла ей спокойно регрессировать и вновь испытывать первичную форму материнской заботы.
Когда мы впервые встретились, г-жа В. была удивительно красивой молодой белокурой женщиной. Ее подростковый период пришелся на Аушвитц, а в Англии она оказалась после освобождения. Она вышла замуж за милого, хотя и совершенно пассивного муж-чину, но его относительная импотентность не беспокоила ее, так как она сама была фригидна. Она отчаянно хотела иметь детей, у нее было уже несколько беременностей, но каждый раз случался выкидыш. Каждый выкидыш был почти нестерпимо душевно болезненен, поскольку ей мучительно хотелось иметь ребенка. После каждого выкидыша она долго не поправлялась физически, лежала съежившись в постели за занавесками в затемненной комнате; без всяких физических причин для такого состояния. Я была озадачена, но в ту пору не могла ничего понять. Ее семья, вся состоявшая из выживших, встревожено наблюдала за ней и всячески старалась поддержать ее. Это было повторением ситуации ее детства, когда она была хорошенькое, но больное дитя всей семьи. В тот период ее хрупкость заставляла отца, братьев и сестру всячески оберегать ее, а болезнь была единственным, что вынуждало ее холодную, но послушную долгу мать оказывать ей хоть немного физической ласки. Болезнь приносила ей вторичную выгоду, так как она могла регрессировать к состоянию детства и позволять другой женщине дотрагиваться до нее и успокаивать ее боль. На мой взгляд, она избегала безнадежного отчаяния, найдя психосоматическое решение для душевной боли, и при этом получала самую первичную форму материнского утешения. Так она повторяла свои инфантильные переживания, поскольку ее мать заботилась в свое время о ее теле, но не о ее чувствах (Пайнз, 1980).
В конце концов г-же В. удалось родить нескольких девочек. Первая была названа в честь погибшей матери г-жи В. и стала объектом ее амбивалентности. О девочке тща-тельно заботились физически и одевали как куклу. Однако когда она проявляла обычное детское непослушание, г-жа В. проявляла либо выходящую из границ ярость, либо усаживалась к ней на колени, словно сама была ребенком, а дочка — ее матерью. Это вовсе не было обычным поведением г-жи В.: она была неизменно добра и щедра с ка-ждым, кто сталкивался с ней. Девочка реагировала признаками чрезвычайной тревож-ности, но после курса психотерапии, проведенного моей коллегой, стала послушной, хорошей дочерью, которая и теперь заботится о матери, когда та болеет, словно о своей дочери.