Настало время скорбеть об утраченном пенисе. Она слегла в постель на неделю, словно тяжелобольная, много плакала и настаивала, чтобы Джон с нею нянчился. Когда они возобновили сексуальные отношения, слез у нее больше не было, а было ощущение покоя и примирения со своей женской сущностью. Она засмеялась и спросила Джона, перед тем как заняться любовью: «Ты ведь меня не убьешь?»
Теперь она смогла открыть мне некоторые свои садистские сексуальные фантазии. На-пример, она несколько недель испытывала боль где-то в глубине и внизу своего тела и ощущала его сгустком темноты, и если бы она дала себе волю и утратила контроль, большие острые куски стекла вырвались бы из нее и изранили бы ее и Джона. Страх перед пенисом содержал в себе проекцию: опасность исходит из глубин моего тела. Отношения с Джоном стали портиться, так как Мария поняла, что он в точности похож на ее отца и обращается с ней тем же самым соблазняющим образом, но заявляет, что хочет быть свободен и знакомиться с другими девушками. Она осознала свою ненависть к нему и временами ужасалась своим, почти не вытесненным, инцестуозным фантазиям. Она почувствовала, что больше не может выносить эти садомазохистские отношения или постоянный страх, что ее бросят, и решила расстаться с Джоном.
Мы вошли в третью фазу анализа. Мария никем не заменяла Джона, так как теперь она научилась быть одна, но бросив его, она быстро регрессировала и ее хрупкие защиты рушились с ужасающей быстротой. Лопнула оболочка спокойствия и многоопытности, и обнажилась страшная ярость. Она вела себя, как голодный, брошенный ребенок, бес-сонный, маниакальный и гонимый. Ее гнев выражался в упреках матери за недостаток материнского тепла, за то что та бросила ее, пойдя работать. Она негодовала на меня, за то, что я, заболев, тоже бросила ее, и металась при этом по комнате или громко и злобно кричала и плакала. Затем появились садистские фантазии, в которых она была крошечным ребенком, крадущимся к своему уснувшему отцу среди высокой африканской травы. Подкравшись, она режет его с яростью острым куском стекла. Течет кровь, но он спокойно спит, она ничем не может повредить ему. Ни следа ни осталось от взрослой сексуальности, так как новыми объектами ее гнева стали мать и аналитик. И наконец, она обратила свою агрессию в полную силу против себя, лежа дома в постели и умоляя мать убить ее или угрожая ей уморить себя голодом. Она разбила в доме несколько окон. В конце концов ее суицидальные намерения и аутоагрессия стали столь сильны, что ее пришлось уложить в больницу, где она и пробыла несколько месяцев.
Когда она вышла из больницы, она отправилась в студенческое общежитие и отказалась встречаться с семьей. Мы встречались регулярно, пока она была в больнице, и теперь приступили к более интенсивному лечению.